Путешествие в Пруссию. 1794 год.

rstp

Ростопчин Фёдор Васильевич (1763-1826) — выдающийся русский государственный деятель, генерал-губернатор Москвы.

Граница

Город Цилинциг мал, дурен и ничего не заключает примечания достойного; в нем, так как и во всех немецких маленьких городах, лучшие строения — ратуша, кирка и почтмейстеров дом. Тут начинается прусское владение, немецкий язык и курс терпения. Несчастный русский путешественник, плачь и сокрушайся о ямщиках! Забывай, что лошадь может бежать рысью и скакать! Мужайся и терпи! Ты знаешь, как варвары мучают христиан; но их искупают из плена, а тебя ничто спасти не может. 

Почта

Содержится почтмейстерами. Большая из них часть отставные офицеры, хвастуны и болтуны. У них бывает в конюшнях толстоногих, больших, жирных лошадей до шестнадцати. Сперва почтмейстер осмотрит карету или коляску проезжего, чтоб придраться, и если есть возможность, то припречь лишнюю лошадь, что всегда и случается, когда почтмейстер имеет покровителей или пьянее обыкновенного. Сие зависит от воли его, ибо приезжий в совершенной его власти. Тогда уже лучше заплатить почтовые деньги, а лошади прибавочной не запрягать: у них закон — как приехал, так и поехал. Потом велят мазать повозку, начнется совет, каких запрягать лошадей. Решение почтмейстера. Дадут лошадям корму. Пока они едят, пойдет также есть и почтальон; наденут хомуты; станут запрягать.

Все сие продолжается полтора часа. Между тем временем почтмейстер, выкуривая, закуривая или докуривая трубку, рассказывает всякому проезжему, без разбора, про свою службу, подвиги, раны, милости королевские и прочее. Сие продолжается до минуты отъезда. А в Бранденбурге почтмейстер задерживал полчаса лишнего плодовитым описанием бесконечной истории его жизни; и как, по несчастию, он был ранен в лопатку, в ляжку и в сердце, то для показания сих ран должен он был раздеваться. Но там, где почтмейстер и не ранен, прежде полутора часа с почты выехать невозможно, и, когда объявит с торжественным видом оборванный мужик в должности вагонмейстера, что все готово, и думаешь, хотя шагом, но как-нибудь доехать вперед, то тут найдут разные непостижимые уму человеческому остановки. Должно платить не в одни руки, а порознь:

  • Пост-гельд — берет почтмейстер вперед на каждую лошадь за милю по 8 грошей, то есть по 30 копеек.
  • Шмир-гельд — берет вагонмейстер 4 гроша (16 копеек) за мазанье колес. В Мемеле у меня раскололи доску на боку у кареты, а я все-таки шмир-гельд заплатил.
  • Тринк-гельд — берет почтальон. Хотя и положено ему давать по три гроша (12 копеек) за милю, но они никогда ничем не довольны и грубым, дерзким и неотступным образом принуждают давать себе, выводя из терпения, гроша по 4 и боле.
  • Барьер-гельд — берет за проезд приставленный от помещика земли по копейке и более с лошади; а чтоб вернее получить, то закидываются рогатки. Всякий, чья земля под дорогой, имеет право останавливать проезжих и требовать с них денег.
  • Шосе-гельд — берет казенный пристав за мостовую в городах, селениях и по дороге.
  • Тор-гельд — берет приворотник, швейцар или затворник при въезде в городские ворота. Брик-гельд — берет пристав за проезд через мост.
  • Экспедицион-гельд — берет Христа ради инвалидный унтер-офицер, определенный к почте в награждение за его службу. Он при отъезде подходит к проезжему, протягивает руку и просит двух грошей. Сии инвалиды приводили мне всегда на память монаха, что просил милостыню у Стерна в Кале. Но тот имел убежище в монастыре, а прусских сих героев жизнь зависит от подаяния проезжих.

Прежде меня сердило, а теперь трогает то, что сия неподвижная почта называется экстрапость, то есть чрезвычайная почта. Не удивительно, что она существует в Пруссии, в рассуждении флегматического сложения жителей. В других землях сие столь полезное учреждение служило бы к пагубе и истреблению народа. В древних философических школах, в Греции, научались терпению через многие годы, а в нынешние времена прусская почта, на расстоянии нескольких миль, довела бы до совершенства учеников премудрости. Почта сия есть мучение несносное, а почтмейстер тиран бесчеловечный. Ни просьба, ни ласка, ни слезы, ничто его не трогает. Несмотря ни на что, он испускает из себя сквозь дым слово глейх (тотчас). Сей глейх служит ответом на все и продолжается полтора часа. Иные, рассердясь, хотели их бить, но после были отвезены, на той же почте и еще тише обыкновенного, под суд и подвергли себя наказанию законов. Некоторые их бранили, но тогда почтмейстеры, положа трубку, принимались вытаскивать съеденную ржавчиною шпагу и угрожали отмщением за оскорбление почтовой их чести. Я предавал обыкновенно их проклятию, хаживал гулять или читывал в карете книгу. Сим способом избавлялся от злобы и от раскаяния, что поехал в чужие края.<…>

Особливый почтмейстер

Почтмейстера, о коем говорено было в предыдущей главе, я видел сам. Он был еще жив, но не надолго. Семьдесят лет он жил на свете, сорок служил королю, пятьдесят пил и три года был уже в водяной болезни, которая и могла его задушить. Он был так толст, что, роя для него могилу, верно, докопаются до воды, а под тело запрягут всех его лошадей…

Я к нему приехал на четырех лошадях и приготовился платить за пять, но, к крайнему удивлению, обманулся. Великодушию сему причиной была благодарность; он узнал, что я русский, и говорил мне так:

"Я к вашей нации имею отменное уважение. Когда войска ваши были в Берлине, моя жена там оставалась; к ней поставили постоем калмыков, и она думала, что они ее съедят. Но что же вышло? Они ей никакого вреда не сделали".

За сим подал мне свой стамбух {Книга, в которую просят что-нибудь вписать для напоминовения. (Примеч. Ф. В. Ростопчина.)} и просил оставить в нём что-нибудь на память. Я написал по-французски:

"Приезжий, скажи, что ты русский".

Принесшая бутылку пива почтмейстерова дочь лицом своим уверила меня, что калмыки стояли у матери на дворе и что она ими была довольна.

Почтальоны

Почтальон, или мужик, служит почтмейстеру, одет в длинном сюртуке, валторну носит через плечо, сидит на левой коренной лошади, а правит двумя, тремя и четырьмя; в руках держит длинный бич и сечет им воздух, по преданиям своих предков, по примеру товарищей, по научению почтмейстера, по приверженности к лошадям и сходственно с своим правом; возит он круглый год шагом. Когда лошади побегут рысью, думает, что они бьют. Между почтмейстером и почтальоном та разница, что один мучает два часа, а другой четыре, шесть, восемь и сутки.

По установлению королевскому, курьеров должно возить на почте по семи, а проезжих по пяти верст на час. Но никогда еще никто не уезжал боле двенадцати миль в двадцать четыре часа.

Нам сие не понятно оттого, что мы в России уезжаем по 20, редко меньше 10 верст, в час; на долгих по 100 верст в сутки; пешком ходаки наши уходят по 60 верст в день. А немецкий почтальон хотя и должен ехать по 8 верст в час, а уезжает по три. Но и того много, если исчислить, сколько ему времени надобно:

  • кормить на каждой мили лошадей,
  • поить везде, где есть вода,
  • есть и пить самому везде, где найдет хлеб, масло и пиво,
  • раскуривать трубку,
  • высекать огонь,
  • говорить со встречающимися,
  • торговаться за перевоз,
  • играть на валторне.

Бранить его дурно, бить еще хуже, просить — не поможет, давать денег — не подействует. Если ему дать денег, то он сперва попросит посмотреть, как он скоро поедет: хлопнет раз десять бичом, лошади побегут рысью, он засмеется, оглянется, попридержит и опять поедет шагом.

Древние, для изображения скуки, представляли время с обрезанными крыльями: лучше бы его одеть прусским почтальоном.

Кажется, что часы лишаются движения и что минутная стрелка стоит неподвижно. Со мною был Тристрам Шанди, и он мне показался печальнее Юнга.

Глейх

Сим словом почтмейстер и почтальон ответствуют нетерпению путешественника. Глейх наводит на меня уныние, печаль и отчаяние. Почтовой глейх в сравнении:
   с русским — тотчас,
   с французским — dans l'instant,
   с итальянским — subito,
   с английским — directly,
   то, что секунда в сравнении с годом. <…>

Майр Клейст

В Франкфурте видел я мраморный столб, на коем стоит сфера с сидящею на ней пчелою. Сей памятник воздвигнут стихотворцу и воину Клейсту. Он служил отлично и музам и королю; ранен под Франкфуртом, оставлен на месте сражения и был при последнем издыхании; но один простой казак поднял его, привез в гошпиталь и там за ним ходил. Помещаю поступок сей в доказательство, что человеколюбие действует сильно и без просвещения, кое много обдумывает, выдумывает, придумывает и часто раздумывает.

Прусские солдаты

Они меня не удивили. Я игрывал ими маленький; оловянные, коих продают ниренбергцы, деревянные, что делают у Троицы, глиняные, которых обжигают в Калуге, и живые, коих я видел,— все одинаковы.

Покрой мундира тот самый, что был при Великом курфирсте; камзолы длинны, сукно толсто, у людей ноги тонки, брюхи велики, вместе видны, порознь безобразны и кажутся стары; косы бесконечны. Не понимаю, как на поворотах не колят глаз; шапки гренадерские отличны, но беспокойны, обременяют голову, заставляют человека искать равновесия, в солнце притягивают лучи, в дождь скопляют воду. Несмотря на все сии неудобства, ни один гренадер не согласится быть мушкетером. Пища самолюбия готовится из отличия от других.

Ходят вольно в минуту 75 шагов; стреляют проворно; сума чрез плечо на широком ремне, тесак на широкой портупее; штык в ножнах; ружье длинно и тяжело; шомпол цилиндрический, коим не оборачивая прибивать заряд можно; пороха на полку не сыплют, а он выходит сам из дула в широкую затравку.

Французы, бывшие под Росбахом, уверяют, что пруссаки непобедимы. Все русские, которые были под Франкфуртом, Пальцихом, Ягерисдорфом и Колберхом, сему не верят.

Кто видел одного прусского солдата, тот видел всю армию. Она походит на эдикотовые часы, в коих механика отменная, а корпус безобразный.

Местоположения

С горы да на гору, песок по колено; кой-где сосна либо ель. Камней изобильно. Селений мало. От Франкфурта до Берлина 10 миль (70 верст). Я ехал двадцать шесть часов и начинал уже думать, что вечно буду ехать, но, к крайнему удивлению, приехал.

Берлин

   Столичный город Бранденбургии и Прусского королевства составлен из пяти городов.
   Берлин построен в 1163 году Албертом, по прозванию Медведем.
   Кельн на острове, окруженном Шпреею.
   Фридрихс-Вердер, на рукаве Шпреи, построен в 1637 году курфирстом Фридрихом Вильгельмом.
   Нейштат, или Доротеенштат, по имени второй супруги Фридриха Вильгельма.
   Фридрихс-штат основан в 1686 году королем Фридрихом Первым.

Берлин имеет четыре предместия, около десяти тысяч домов, сто сорок тысяч жителей, в окружности 18 верст, пятнадцать ворот, двести семьдесят улиц, тридцать шесть мостов и тридцать две церкви.

Я в Берлине был три раза, жил долго, знаю его как Москву и Петербург, но предпочту ему и Выборгскую сторону и Рогожскую.

Всякий живой человек обрадуется сему городу, как спасшийся от кораблекрушения обитаемому берегу; тут он надеется найти покой и освободить себя от ига почты.

Если кто любопытен узнать совершенно Берлин, тот может достать описание сего города господина Николаи; читать это описание надобно много время; поставить его — много места. Описание одной улицы Фридрихсштрас заключает четыре тома. Сочинитель везде останавливается, про все говорит и все объемлет.

Когда бы он захотел описать Петербург, то, останавливаясь при всяком шаге, удивлялся бы созданиям великой Екатерины и не успел бы описать все премудрые дела ея.

Первый допрос

Стоящий в воротах часовой при въезде останавливает всякого; если приезжий иностранный и едет в коляске или в карете, то выходит офицер, на караул стоящий, и, вынув записную книжку и карандаш, требует ответа на множество вопросов, дабы узнать, что за человек приезжий и с каким намерением приехал в Берлин, будет ли представлен к королю и прочее. Намарав листа два, выведя из терпения ответчика, выбившись сам из сил и не узнав ничего, приказывает солдату сесть на повозку и проводить ее в таможню.
 

Читать полностью: az.lib.ru

5 comments

Leave Comment

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.